Интервью Екатерины Денисовой с Викторией Габрилян.
Полная версия с фотографиями: Интервью с Катей Денисовой

С Катей мы давно знакомы по Фейсбуку, а лично встретились впервые. Ко мне домой приехала стройная, спортивная женщина с модной стрижкой, в трикотажном платье и удобных кроссовках. Единственное украшение - шейный платок. Все предельно просто и строго. И только цвет платья - красный - выдавал энергичный характер моей героини. И я тут же заразилась ее энтузиазмом и мысленно увидела себя в национальном костюме (неважно в каком - греческом, русском, армянском), отплясывающей на сцене.

- Что ты смеешься? - говорит Катя Денисова. - У нас не только дети в танцевальной студии. Много взрослых участвует в постановках. Иногда целые семьи на сцене выступают.

- Во время ковида, - продолжает Катя - создатель, хореограф и бессменный руководитель танцевального коллектива «Калинка», - мы прекратили репетиции и выступления. И это было тяжелое время. Но все уже позади. Мы начинаем набор в танцевальные классы и с сентября возобновляем работу ансамбля в обычном режиме. Наш коллектив - единственный в США гастролирующий ансамбль народного танца!

- Как интересно! Если честно, я всегда восхищаюсь людьми, которые умеют делать то, что я не умею. Того, что мне не дано, - целый список. Пункт первый - рисовать, пункт второй - танцевать. Расскажи: как ты стала хореографом ансамбля народного танца в Балтиморе?

- Я из самой классической интеллигентной питерской семьи, - рассказывает Катя. - Профессора, ученые-астрономы.. А я росла как сорная трава. Папа - ученый, мама - ученый.
Им было не до меня. Они вкладывались в старшего брата, который подавал большие надежды, а мое воспитание оставили бабушке и отчасти на самотек. Папа занимался только наукой. В домашних делах не участвовал никак. Когда он уже вышел на пенсию, в Кунсткамере сгорел звездный глобус, который был подарен голландцами Петру Первому. И надо было ВРУЧНУЮ его восстановить. Папа с линейками, историческими картами звездного неба и цветными карандашами восстанавливал глобус - сферическую карту звездного неба! Человек, который не мог отличить правый ботинок от левого, а кашу от яичницы, вручную восстанавливал старинный глобус: он знал наизусть положение звезд аж на триста лет назад!
А еще папа блестяще играл на рояле: Шопена, Листа, Рахманинова, Скрябина. Звуки музыки неслись из соседней комнаты, я их постоянно слушала в детской. Это было для меня настолько привычным, домашним: папа пришел с работы и сел за рояль. Эти звуки были эталоном семейной жизни.
И когда папа умер, на похоронах я думала: кто же теперь будет играть Шопена?.. Я вернулась в Америку с похорон, и оказалось, что я уже на пятом месяце беременности. И Шопена в нашей семье теперь играю я. До Скрябина пока не доросла.

- Подожди! Не забегай вперед, - прерываю я воспоминания Кати. - А мама?

- Мама очень не хотела, чтобы я шла по ее стопам. Она была дочь профессора, заведующего кафедрой. Но мама скептически относилась к такому явлению, как женщина-ученый в Советском Союзе. Это только в пропагандистском кино все было красиво. Самые популярные советские актрисы снимались с вдохновенными лицами в белых халатах на фоне кипящих колб и сверкающих цифрами синхрофазотронов. В реальности женщине-ученому пробиться к вершинам в Союзе было очень трудно. Испытав на себе, мама не хотела такой судьбы для меня.
Маме нравились археологические раскопки, геология, но она пошла в астрономию. Как на дочку декана, на нее смотрели косо и ничего от нее не ожидали. И совершенно случайно, просто чтобы отвязаться, ей дали тему кандидатской - солнечный парус. Есть такая игрушка: она наполовину белая, наполовину черная, похожая на электрическую лампочку. Ее ставят на подоконник, на солнечный свет. И она начинает крутиться, поглощая и одновременно отталкивая солнечные лучи. И мама подумала: если свет может двигать предметы на Земле, почему он не может двигать космические аппараты в космосе? Просто их надо делать легкими и отражающими солнечный свет. Из легких материалов, типа фольги. И мама занялась этим вопросом. Она посвятила много лет своей жизни созданию теории солнечного паруса. Она была убеждена, что силы гравитации, или ньютоновские силы, могут быть уравновешены максвелловскими силами - световыми.

- Почему я не дружила с физикой в школе? - пробормотала я.

- И тут оказалось, что мама беременна!

- Ой! - очнулась я. - Тобой?

- Да! Представляешь, она даже папе не сказала. Он был в командировке, не хотела его отвлекать. Старшему сыну - 11 лет. Поэтому она по-тихому записалась на аборт и отправилась в больницу. В ожидании аборта она пыталась балансировать уравнения, но ничего не получалось. И вдруг мама поняла, что солнечный парус не полетит. И ребенок не родится! Она вся в слезах позвонила папе с признаниями. Он примчался в больницу немедленно. Сначала нашел ошибку в расчетах (он был гениальным математиком), а потом забрал маму домой. Она защитилась, потом я родилась. И что самое главное: солнечный парус полетел! После мама написала книгу, первую в мире, про космический полет под солнечным парусом!
А потом ее именем назвали малую планету между Юпитером и Марсом.

И вот однажды гуляли мы с сыном по Моллу в Вашингтоне и обнаружили научную выставку: нечто для детей - увлекательное и космическое. В одной из палаток висели маленькие модели солнечных парусов. В палатке сидел инженер-индус. Я тихо сказала сыну по-русски: «Эти модели впервые придумала твоя бабушка». Для сына такое откровение оказалось шоком. Как? Бабушка, которая так вкусно блинчики печет, разбирается в космосе? Не может быть! А скучающий в палатке индус спросил: «Ваша мама - профессор Поляхова?»

Я всегда считаю, что у меня есть близнец. Это - мой солнечный парус. Благодаря ему, я появилась на свет. Точнее, благодаря маминым математическим расчетам по уравнениям. И это здорово! Когда я родилась, маме было 40. Представляешь, в Советском Союзе? Когда в тридцать лет уже были «старородящие».

- В Армении, если ты до окончания института, то есть до 22-23-х лет, не вышла замуж, то все! Дома осталась. А старых дев никто замуж не хотел брать.

- Вот! Но поскольку все тяготы правильного воспитания потомства мои родители пережили с моим старшим братом, то на мне поставили крест.

Мама думала, что я не закончу школу, поступлю в ПТУ в лучшем случае. Но в какой-то момент она поняла, что все со мной хорошо, все я делаю правильно и главное - мне не мешать. Потому что за моей спиной стояли мощные женщины. И одна из них была моя бабушка. Дворянка в квадрате. С высшим медицинским образованием. Пережившая Блокаду.

В семье были репрессированные, расстрелянные. Поэтому, когда я вдруг прямо в нашем дворе обнаружила кружок народных танцев и немедленно туда записалась, бабушка заявила, что «пролетарские ногокручения» в нашей семье запрещены. Она не могла принять никакую хореографию, кроме классического балета. В народных танцах бабушка видела только советскую символику и... зря растраченную питательную энергию. Меня с детства усаживали заниматься чем-то классическим: фортепиано, немецким языком. Отдав в музыкальную школу, бабушка возлагала на меня большие надежды. Но в школе обнаружился хор. И петь мне понравилось больше, чем играть.

А потом оказалось, что народные танцы мне интереснее, чем Моцарт и Дебюсси.

Классический балет был искусством элит, поэтому в Советском Союзе создали альтернативный вид хореографии - народные танцы. Венцом этого искусства был ансамбль под руководством Игоря Моисеева. Лучшие танцоры страны за счастье считали быть отобранным в этот коллектив. В каждой советской республике был свой ансамбль народного танца. По всем деревням и аулам огромной страны собирали песни, эпос и своеобразные танцевальные движения, чтобы потом ставить гопаки и хороводы. Движения накладывали на классические. Так что народный танец - это гибрид.

- Помню, в Армении был Государственный ансамбль танца - Пари Петакан. Они объездили весь мир.

- А «Березка», а молдаванский «Жок»? Танцы приносили мне много радости, поэтому бабушку пришлось аккуратно отодвинуть. Хотя она все равно сыграла решающую роль в моем танцевальном творчестве.

- Как?

- Пережив блокаду, бабушка кормила меня как на убой. Я всю жизнь была склонна к полноте. Сейчас, в 46 лет, я худее, чем была когда-либо. В 12 лет мне хореограф ансамбля сказал (при мальчиках): «Похудейте в два раза и возвращайтесь!» Как ребенок двенадцати лет похудеет, если кашу ест с маслом, а колбасу с хлебом? А бабушке перечить было нельзя: меня заставляли вылизывать после себя тарелки и есть топленое масло!

Меня не брали ни в солисты, ни в кордебалет, я была шире всех. Но у меня была фишка - я хороший актер-комик. В танце за три минуты рассказывается история. Мимикой, жестами. Моя звездная карьера началась с танца «Валенки», который ставили под меня. Мне сшили огромный сарафан. С одной стороны, это было обидно, с другой, надо было вживаться в образ.

Я продержалась с этим номером много лет. Это был гвоздь программы: мне надо было быть неуклюжей (но гордой!) дурочкой. Публика смеялась от души! Теперь его танцуют мои ученики в «Калинке».

На самом деле у меня много талантов. И один из них - способность учить. Я могу научить чему угодно и кого угодно. Поэтому я поступила в педагогический институт на физфак. Я хотела на факультет иностранных языков, но туда поступали только по блату из спецшкол. Я росла среди физиков, вокруг защищали диссертации. Поэтому идти на физфак мне было не страшно. В пединституте я обучалась физике на английском языке. И говорила на иностранном языке лучше, чем понимала физику, мой мозг пока был к ней не готов.

На 4-м курсе института я уехала в штат Айова совершенствовать язык и учиться в местном университете. Оставила свою первую любовь (познакомилась с ним в ансамбле танца в номере «Валенки»). А когда вернулась через два года, он уже был женат. Тогда еще не были так развиты социальные сети и мобильная связь. Поэтому его женитьба оказалась «обухом по голове». Но я взяла себя в руки и защитила диплом по трем специальностям: преподавателя физики и английского языка и технического переводчика. Поработала в норвежских и шведских компаниях переводчиком для инженеров-дорожников, потом опять была Айова и степень магистра. Затем - Питер и кандидатская диссертация.

- Как получилось, что ты переехала в США?

- В Питере при американском консульстве была единственная школа, которая давала возможность получить американский диплом: Англо-Американская Школа. Я преподавала там физику. Но после 9/11 много дипломатов уехали из России, и я решила, что мне тоже надо уезжать. Подала документы. Мне предложили место в государственной школе в Балтиморе.

- Ого! Это круто! Это борьба на выживание!

- Ты права. Восемь лет я отработала в самом настоящем американском гетто.

- Но для работы в государственной американской школе нужна лицензия. И сдать экзамен на ее получение непросто.

- Обычно дают год на подготовку, я сдала на лицензию за полгода.

- Как тебе удалось продержаться в балтиморской школе восемь лет? Ты смогла их чему-нибудь научить?

- Ну, я же кандидат педагогических наук, как-никак! - смеется Катя. - И достойная дочь своей мамы - чемпиона по задаванию нестандартных вопросов. То есть я всегда была любопытной. И всегда старалась сделать физику занимательной. Обычным путем я сама ее плохо понимала. Поэтому мой метод - это вопросы. Почему закат сегодня красный, а рассвет оранжевый, к примеру. В Америке я поняла, что здесь педагогика нацелена ребенка заинтересовать, а не заставить зазубрить: не механическое запоминание, а прикладное применение. Я пришла в школу, где все мои ученики были из самой низкой социальной среды. Как заинтересовать физикой 16-летних подростков, которые и читать толком не умеют, не разбираются в элементарной алгебре?

Начали с механических игрушек. Как они устроены? Разобрались. Дальше мы занялись динамикой, механикой, акустикой. Все мои ученики прекрасно пели, у них потрясающее чувство ритма. Отлично разбирались в спорте. Мы стали слушать музыку. А как работают колонки или усилитель? Как рассчитать траекторию баскетбольного мяча, чтобы он гарантированно попал в сетку? Им казалось, что они фокусника в цирке увидели.

Когда я к ним пришла, у них был комплекс: они никогда не достигнут моего уровня. А через полгода вдруг сами разбирали закон Кулона и радовались: я маме объяснил, и она поняла, хотя сама только пять классов окончила.

В настоящее время я - заместитель директора по учебно-методической работе в старейшей школе для девочек в США. Это кузница женщин-лидеров. У нас, к примеру, училась бывшая мэр Балтимора, многие ученые, политики.

Но самая моя большая гордость - это мой ансамбль народного танца «Калинка». Я его создала сама из ничего, вот этими ручками и ножками, через полгода после приезда в Америку.

У меня нет хореографического образования, профессиональную технику народных танцев я осваивала сама, уже в зрелом возрасте.

Но когда меня критикуют, я выслушиваю, говорю «спасибо» и продолжаю работать. Ставить танцы, развивать людей и участвовать сама. Я - танцующий хореограф.

Есть «деревянные танцоры», они могут открутить 32 оборота, но харизмы, которая завораживает, у них нет. Поставят такого танцора в кордебалет, и будет он двадцать лет ноги одинаково поднимать. В ансамбль я беру всех, кто хочет танцевать, и работаю скаждым учеником индивидуально. В каждом пытаюсь обнаружить эту самую харизму, вытащить наружу и научить выделяться среди всех. Без души танцевать народные танцы - бесполезно!

Наш ансамбль, как большая семья: завязываются дружбы, отношения. 14 февраля 2022 года «Калинке» исполнится двадцать лет! Будем готовиться к юбилею.

- Поздравляю! Ты - молодец!

- А вот с мужчинами у меня немного иначе: они выбирали меня.

- Да?

- Меня тянет к тем людям, которые снисходят со своей высоты ко мне.

- Звучит странно.

- Вот послушай. Первый муж был художником. Талантище! Познакомились на слете КСП (клуб самодеятельной песни) в русскоязычной среде, под гитару под проливным дождем. У Димы не было легального статуса, а у меня - рабочая виза. Но это была любовь с первого взгляда. У нас не было мозгов и будущего, но наша любовь была абсолютно немеркантильная. Мы ждали нашего ребенка, мы так его любили еще в животе. И я со своей головой отличницы решила, что ребенок должен родиться в официальном браке. Мы поженились.

Я работала в школе, носилась со своей «Калинкой», и Дима во всем меня поддерживал. Рисовал, кроил прямо на танцорах костюмы и шил из каких-то

тканей из Walmart, из досок соорудил сцену и декорации. Помогал придумывать интересные демонстрации по физике.

Родился наш сын – Гоша, мы были счастливы. А когда сыну исполнилось три месяца, Дима уехал в Израиль и больше не вернулся. Мы пытались встречаться где-то посередине. К сожалению, не сработало. Но если бы у меня была машина времени и я смогла бы вернуться в тот день на слет КСП, я бы снова подсела к тому костру под проливной дождь, и снова бы влюбилась в Диму, и родила Гошу, которому теперь уже семнадцать лет и я им очень горжусь.

Он добрый, талантливый. Гоша - лидер, он может объединять людей.

Я не люблю определение «мать-одиночка», мне больше нравится "соло-мама". Ведь бывают же соло-музыканты, соло-певцы, соло-танцоры. Значит, бывают и "соло- папы" и "соло-мамы". Это была такая школа жизни. И гринкарту (вид на жительство) получила за свои профессиональные регалии, и большой творческий коллектив создала, и дом построила, и сына вырастила. Моя питерская семья, мама (ей 86, держится молодцом!), брат, друзья до сих пор не понимают: зачем, оставив квартиры в Питере, карьеру, дворянскую семейную историю, лететь через океан, работать в школе с трудными подростками, жить в пригороде Балтимора и не знать, чем кормить ребенка? А я горжусь своими успехами: я все сделала сама. Я никому ничего не должна и никому не обязана. Все свое ношу с собой!

- У тебя же еще дочь, не так ли?

- Да. Когда Гоше исполнился год, я познакомилась со своим вторым мужем. И опять на слете КСП, в той же палатке, под ту же гитару.

Леша был музыкантом. Невероятным! Партию Джимми Хендрикса, которую не может одолеть ни один гитарист, Леша разучил за полгода. Он был по образованию скрипачом, по призванию же – гитаристом. Когда его семья переехала в Штаты из Киева, ему было пятнадцать. Они жили в Детройте, в самом плохом районе. Сначала он выучил дворовый, хулиганский английский, потом уже подтянулся обычный язык. Сам выучился игре на гитаре: идеальный слух и музыкальная школа по классу скрипки открыли для него необычный вид гитары - гитара без ладов. На таких умеют играть только «слухачи».

У Леши было мировоззрение буддиста, для него вообще не существовало границ. Он жил в космосе, жил ради музыки, ради идей, фантазий, которые можно превратить в реальность. Мне казалось, что это очень экстремально, «не про меня». Но мы умудрились сделать с ним программу. Я неплохо пела, Леша играл, мы создали дуэт и ездили с концертами целый год. Поначалу нас объединяла только музыка.

А потом оказалось, что не только. За тринадцать совместных лет от Леши я получала только любовь, доброту, внимание, заботу.

Я носилась с идеей, что хочу родить девочку, Алексеевну. Я написала на бумаге английскими буквами:«Alekseеvna». И получилась Алекс Ева.

И у нас родилась девочка Саша-Ева.

Леша «наступил на горло своей песне» и пошел работать обычным клерком, стал финансово дисциплинированным: оплачивал дом, счета. Колледж он не окончил, но занимался самообразованием: читал квантовую физику, философов. Видел в музыке загадку космоса. Хотел разгадать ее через созвучия. Музыкой занимался до последнего дня.

У Леши остановилось сердце. До этого было две биопсии, две операции и диагноз «рак»…Это был шок. Все рухнуло, я не знала, как жить дальше.

Начался тяжелый период. Можетбыть, уехать в Россию? Там больше родных людей и поддержки. Но в горе меня одну не оставили.

Выдвинулись все: и кормили, и поили, и сидели с детьми. Из Лешиной коллекции инструментов сделали музей гитар.

Когда Леша заболел, я решила из «Калинки» уходить. Мне было лучше дома с ним и с детьми. Но я не успела. Когда Леша умер, не знала, что делать. Отменять все концерты? Или концерты не отменять, но не танцевать самой? Но как только включалась музыка, в меня как будто вливался витаминный сок. Это биохимия. Без ансамбля и танцев не вырабатывалась радость. Я, как директор, могла поставить любой номер и поставить себя в любой номер. И закатить любой фестиваль. Друзья и мама меня поддерживали. Поэтому я ничего не стала отменять. Жизнь такая короткая: оставалось плясать.

- Как «Калинка» сейчас развивается?

- Знаешь, во мне включилась амбициозность. Балтимор мне стал тесен. Я нацелилась на столицу. До пандемии в ансамбле было 55 человек. Я понимаю, что после пандемии не все вернутся. Ищу новых учеников, открыла еще одну студию - теперь ближе к Вашингтону. Мама мне всегда говорит: ничего не бойся. Даже если много сил, времени и денег потратила на проект и не получилось, это не провал, это опыт и знания. И они дадут новые побеги.

- А как с личной жизнью?

- Когда все сидели на карантине, решила создать аккаунт на сайте знакомств. Но через два месяца закрыла. Было тошно. Подумала, что это преступление и нечестно по отношению к Леше. Прошло время, и что-то толкнуло меня заглянуть в старые имейлы. А там неотвеченное сообщение. Открыла. Так и познакомилась с Джеффом.

- Ааа. Тоже Джефф?

- Ага!

- Самое популярное имя в 60-х. Всех мужей моих коллег по работе Джеффами зовут. Все хорошие люди.

- Наверное, я тоже заслуживаю хорошего человека. Мы договорились встретиться. Когда я его увидела через витрину Panera Bread, я попросила: «Господи, пусть этот мужчина окажется Джеффом!»

Мне казалось, что нет больше на свете таких светлых, благородных людей, как мой Леша.

Но они есть. Другие, но есть. Первые два мужа были русскоязычными, я сомневалась - смогу ли построить отношения с американцем? Мы продвигаемся неспешно. И мне не стыдно посмотреть в лицо Леше. И если бы он и Джефф встретились в жизни, они стали бы друзьями.

Когда мне говорят, что что-то не получится, что так не бывает, я вспоминаю, что у меня есть солнечный парус. Мой близнец. Я приношу радость людям: и физикой, и «Калинкой», и Музеем гитар, и «Валенками».

Пережив такую потерю, становишься более дерзкой, смелой, потому что уже ничего не боишься и отказываешься жить средней жизнью. А хочешь жить только с восклицательным знаком!


Полная версия с фотографиями:

Интервью с Катей Денисовой